Глава ОДИННАДЦАТАЯ

В ТЕМНОМ ЗАМКЕ

На ужин принесли пирог с голубятиной, ветчину, салат и пирожные. Все придвинулись к столу, и рыцарь продолжил свой рассказ.

- Вы должны понять, друзья мои, что я ничего не знаю о своем прошлом. Я помню себя только с тех пор, как очутился при дворе моей прекрасной королевы. Но я уверен, что она спасла меня от каких-то злых чар, приблизив к себе из великодушия. (Любезный Жаболап, ваш бокал пуст. Позвольте мне наполнить его). Я до сей пор нахожусь под заклятием, от которого только она может освободить меня. Каждую ночь наступает час, когда разум мой мутится, а вслед за ним и тело. Вначале я становлюсь таким бешеным, что мог бы убить своего лучшего друга, если бы не был связан. А вскоре после этого я превращаюсь в огромного змея, голодного, злобного и смертоносного. (Возьмите еще голубятины, любезный сэр, позвольте мне угостить вас). Так мне рассказывают. И это, несомненно, чистая правда, ибо моя повелительница подтверждает эти слова. Сам я ничего об этом не знаю, потому что к утру все проходит, и я просыпаюсь в трезвом уме и добром здравии, только очень усталый. (Юная леди, попробуйте вот это пирожное с медом, которые приносят для меня из каких-то варварских южных краев). Благодаря своему искусству, ее величество королева знает, что я буду освобожден от чар, когда она сделает меня королем одной из стран Надземья и водрузит ее корону на мою голову. Эта страна уже выбрана, выбрано даже место, откуда мы выйдем наверх. Подданные моей королевы, подземельцы, день и ночь копали под этим местом проход и дошли уже до такой высоты, что от конца туннеля нет и двадцати шагов до травы, по которой ходят жители Надземья. Скоро, очень скоро они встретятся со своей судьбой. Моя королева сама отправилась сегодня наблюдать за земляными работами, и я жду от нее приглашения явиться туда. И когда будет пробита тонкая земляная крыша, отделяющая меня от моего королевства, я прорвусь туда с моей повелительницей и тысячей воинов-подземцев. Мы обрушимся на врагов, уничтожим их вождей, разрушим их крепости, и не пройдет и дня, как я стану их королем.

- Не очень-то им повезет, - заметил Юстас.

- Вы поразительно сметливы, юный милорд! - воскликнул рыцарь. Клянусь честью, я об этом как-то не задумывался. Я понял, о чем вы говорите. - На мгновение-другое он смутился, но тут же лицо его снова стало безмятежным, и он снова рассмеялся. Но зачем же себя терзать? Разве не смешно, разве не забавно - они там суетятся, возятся, бегают по своим делам и понятия не имеют, что под их мирными городами и полями, совсем рядом расположилась могучая армия, готовая вырваться наружу, как фонтан! А они и не подозревают! Думаю, как только они оправятся от своего поражения, они и сами над этим посмеются!

- По-моему, все это совсем не смешно, заметила Джил. - По-моему, вы будете злобным тираном.

- Что? - рыцарь, по-прежнему смеясь, погладил разволновавшуюся девочку по головке. - Наша юная леди, оказывается, увлекается политикой? Не бойся, милочка. Я буду править этой страной под руководством моей повелительницы, которая станет тогда королевой. Ее слово будет для меня законом, как мое слово будет законом для жителей этой покоренной земли.

- В том мире, откуда мы пришли, - неприязнь Джил к рыцарю росла с каждой минутой, - обычно смеются над мужьями, которые под каблуком у своих жен.

- Ты переменишь свое мнение, когда обретешь супруга, поверь моим словам, - сказал рыцарь, явно полагая, что удачно пошутил. - Моя дама совсем иная. Я буду счастлив повиноваться ей во всем, ибо она уже уберегла меня от тысячи опасностей. Ни одна мать так нежно не заботится о своем младенце, как моя повелительница обо мне. Смотрите, она даже забывает свои дела и заботы, чтобы ездить со мной верхом по Надземью, чтобы глаза мои не отвыкли от солнечного света. Я путешествую с ней в полном снаряжении рыцаря, с опущенным забралом, чтобы никто не видел моего лица. И говорить мне ни с кем не позволено, ибо посредством своего волшебства она знает, что в противном случае замедлилось бы мое освобождение от лежащих на мне злых чар. Разве недостойна поклонения такая дама?

- В самом деле, дамочка ничего себе, - сказал Лужехмур таким голосом, будто имел в виду нечто прямо противоположное.

Ужин еще не кончился, но болтовня рыцаря уже успела их порядком утомить. "Хотел бы я знать, - думал Лужехмур, - что за игру ведет колдунья с этим молодым идиотом?" "Что за ребенок, - размышлял Ерш, держится за юбку, стыд-то какой..." А Джил думала, что никогда в жизни не встречала такого глупого, самовлюбленного и злобного поросенка. Но стоило ужину кончиться, и настроение у рыцаря переменилось. Он перестал смеяться.

- Друзья мои, - сказал он, - час мой близок. Мне стыдно предстать перед вами во время припадка, но оставаться одному слишком страшно. Сейчас придут, привяжут меня за руки и за ноги к этому креслу. Увы, так и следует сделать, ибо в ярости, как мне рассказывали, я разрушаю все, что попадется под руку.

- Слушайте, - сказал Ерш, - мне вас, конечно, ужасно жалко, я имею в виду все эти злые чары, но что эти ребята, которые вас придут привязывать, намерены сделать с нами? Вроде нас под замок собираются посадить, а нам, признаться, не по душе все эти темные местечки. Уж лучше мы останемся здесь, пока вам не станет лучше... если можно.

- Хорошая мысль, - сказал рыцарь. - Так заведено, что никто, кроме королевы, не может быть при мне в этот злой час - Столь велика ее забота о моей чести, что она дает лишь своим ушам слышать те слова, которые я выкрикиваю в горячке. И мне трудно будет убедить моих прислужников-гномов оставить вас здесь. Между тем, я уже слышу шум их шагов. Пройдите сквозь ту дверь, что ведет в другие покои. И там либо ждите моего прихода, после того, как меня развяжут, либо возвращайтесь, чтобы стать свидетелями моих терзаний.

Послушавшись рыцаря, наши путники отворили дверь, которая вопреки их опасениям, вела не в темноту, а в освещенный коридор. Дергая за ручки всевозможных дверей, они нашли не только воду для умывания, но и зеркало. "Даже умыться перед ужином не предложил, - пробурчала Джил, вытирая лицо. - Гадкая самовлюбленная свинья, вот он кто"

- Ну что, - спросил Ерш, - вернемся посмотреть, как действуют чары, или останемся здесь?

- Останемся, - сказала Джил, - не хочу я на это смотреть. - Но все-таки ей было немножко любопытно.

- Нет, пошли назад, - заключил Лужехмур. - Вдруг мы узнаем что-то новое. Нам это сейчас позарез нужно. Я уверен, что эта королева ведьма и наш враг. И ее подземельцы схватят нас, как только увидят. Ни разу в жизни не чувствовал я такого сильного запаха опасности, лжи, колдовства и коварства, как в этой стране. Надо быть начеку.

Они прошли назад по коридору и неслышно открыли дверь. "Все в порядке", - шепнул Ерш. И, действительно, никаких подземельцев в комнате, где они ужинали, не было. Они вошли внутрь.

Рыцарь сидел в серебряном кресле, привязанный спинке, сиденью и ножкам. Лоб его был в крапинках пота, лицо исказила мука.

- Заходите, друзья, - сказал он, спешно оглядев их. - Припадок еще не начался. Только не шумите. Я сказал этому любопытному камергеру, что вы уже легли спать. Ну вот, кажется, подступает. Скорее! Слушайте, пока я еще властен над своей речью. Когда наступит припадок, я, наверное, буду умолять вас, с криками и угрозами, развязать мои путы. Говорят, я всегда так делаю. Я буду заклинать вас всем самым-дорогим и самым ужасным. Но не слушайте меня. Ожесточите ваши сердца и закройте уши. Ибо пока я связан, вы в безопасности. Но едва я выберусь из этого кресла, моя ярость вырвется наружу, а потом, - он вздрогнул, - я превращусь в ужасного змея.

- Не бойтесь, мы вас не отвяжем, - сказал Лужехмур. - У нас нет никакой охоты встречаться с припадочными. Да и со змеями тоже.

- Совершенно никакой, - хором подтвердили дети.

- И все-таки, - шепнул им Лужехмур, - не будем самоуверенны. Будем начеку. Мы уже столько глупостей натворили. Он наверняка будет хитрить во время своего припадка. Можем мы вами положиться друг на друга? Можем мы обещать, что не будем трогать веревок, несмотря на любые мольбы? Любые, именно любые?

- Еще бы! - сказал Ерш.

- Пускай говорит, что хочет, я не передумаю, - откликнулась Джил.

- Тс! Начинается! - шикнул Лужехмур.

Рыцарь застонал. Лицо его стало бледным, как стена. Он корчился в своих путах. От жалости, или по какой-то другой причине, но он показался Джил не таким противным, как раньше.

- О, - стонал он, - чары, чары... тяжкая, запутанная, холодная, липкая сеть колдовства! Я заживо погребен. Я втянут под землю, в черную тьму... сколько лет прошло? Сколько я прожил в этом колодце - десять лет или десять веков? Я окружен врагами. О, сжальтесь. Выпустите меня, дайте мне вернуться! Дайте мне ощутить ветер, увидеть небо... Я помню маленький пруд. Когда смотришь в него, видишь деревья, растущие в воде вверх ногами, а под ними, глубоко-глубоко, светятся голубые небеса...

Он поднял глаза на путников, и его тихий голос вдруг окреп.

- Скорее! Я снова в здравом уме. Так бывает каждую ночь. Стоит мне выбраться из этого кресла - и я навсегда останусь самим собой, снова стану человеком. Но каждую ночь меня связывают, и каждую ночь я сознаю, как безнадежен мой плен. Но вы-то мне не враги. Я не ваш пленник. Быстрее! Разрежьте эти веревки!

- Стойте спокойно. Не шевелитесь, - приказал детям Лужехмур.

- Умоляю, внемлите мне, - рыцарь старался говорить спокойно. - Вам сказали, что если я встану с этого кресла, то убью вас и превращусь в змея? Вижу по вашим лицам, что так оно и было. Это ложь. Именно в этот час я в здравом уме, а в другое время - заколдован. Вы ведь не подземельцы, разрежьте мои путы!

- Спокойно, спокойно, спокойно, - зашептали друг другу путешественники.

- О, у вас каменные сердца! - воскликнул рыцарь.- Поверьте мне, перед вами несчастный, который мучился больше, чем может вынести человек. Какое зло причинил я вам, что вы становитесь на сторону моих врагов, желая продлить мои муки? Минуты бегут быстро. Сейчас вы еще можете меня спасти. Когда же минет этот час, я снова стану безмолвной игрушкой, псом, или нет - орудием злой колдуньи, наделенной дьявольской силой, обращенной против всех людей. И как раз сегодня ее нет! Вы лишаете меня единственной возможности спастись.

- Ужас какой - сказала Джил. - Куда лучше всего этого не видеть.

- Спокойно, - повторил Лужехмур.

Голос пленника превращался в крик.

- Отпустите меня, отпустите! Дайте мне меч. Мой меч! Стоит мне освободиться, и я отомщу подземельцам так, что они запомнят на тысячу лет!

- Припадок начинается, - заметил Ерш. - Надеюсь, привязан он крепко.

- Да, - сказал Лужехмур. - Если его сейчас отвязать, он будет вдвое сильней обычного. А я не слишком хорошо умею обращаться с мечом. Он нас без труда прикончит, а потом превратится в змея, с которым Джил в одиночку не справится.

Узник так напрягся, что веревки врезались ему в запястья и лодыжки. "Знайте, - продолжал он, - однажды мне удалось разорвать путы. Но колдунья в тот раз была при мне. Теперь же она вам не помешает. Освободите меня, и я стану вам верным другом. Если же не сжалитесь навсегда буду вашим смертельным врагом.

- Хитер, а? - сказал Лужехмур.

- В последний раз - продолжал узник, - умоляю вас, освободите меня. Страхом и любовью, светлыми небесами Надземья, великим Львом, самим Асланом, заклинаю вас...

- Ой! - вскрикнули все трое пришельцев, словно от боли. "Это знак" - сказал Лужехмур. "Это только слова знака", - осторожно возразил Ерш. "Но как же нам быть?" - спросила Джил.

Вопрос был ужасный. Зачем же они клятвенно обещали друг другу, что ни в коем случае не освободят рыцаря, если теперь собирались отвязать его при первом упоминании дорогого для них имени? А с другой стороны зачем они заучили знаки Аслана, если не собирались им подчиняться? Но, опять же, неужто Аслан и впрямь велел бы им освободить кого угодно, даже безумца, если тот станет заклинать его именем? Может быть, это простое совпадение? Что если королева Подземья знает о знаках и заставила рыцаря произносить имя Аслана, чтобы заманить их в ловушку? И все-таки, вдруг, это подлинный знак?.. Три знака они уже пропустили, теперь это был последний шанс.

- Ох, если б только знать наверняка! - воскликнула Джил.

- Я думаю, мы знаем наверняка, отвечал Лужехмур.

- Тебе кажется, все будет в порядке? - спросил Ерш.

- В этом я не уверен. Видишь ли, Аслан ведь не сказал Джил, что случится. Он только велел ей следовать знакам. Не удивлюсь, если этот малый прикончит нас, как только освободится. Но мы все равно обязаны подчиняться знаку.

Они посмотрели друг на друга посветлевшими глазами. Страшная была минута. "Хорошо, - вдруг сказала Джил, - покончим с этим. Прощайте, друзья..." Они пожали друг другу руки. Рыцарь громко стонал, на его губах выступила пена. - Вперед, Ерш, - скомандовал Лужехмур. Они с Ершом вынули мечи и шагнули к пленнику.

- Во имя Аслана, - они принялись неторопливо перерезать веревки. Как только узник освободился, он одним прыжком пересек комнату и схватил со стола свой меч, который у него отбирали на время припадков.

- Получай! - крикнул он, обрушив первый удар на серебряное кресло. Меч, должно быть, был отличный. Серебро под его тяжестью коробилось, словно картон, и через мгновение от кресла осталась только груда сверкающих обломков на полу. Вдруг они ярко вспыхнули, а затем раздался грохот, похожий на удар грома, и в комнате запахло чем-то отвратительным.

- Так тебе и надо, мерзкое орудие колдовства, - сказал он, - чтобы твоя хозяйка не смогла больше мучить другую жертву. Повернувшись, он взглянул на своих спасителей. Все неприятное в его лице бесследно исчезло.

- Как! - воскликнул он при виде Лужехмура. - Неужели я вижу квакля-бродякля - настоящего, живого, доблестного нарнийского квакля?

- Так значит, вы все-таки знаете о Нарнии? - не удержалась Джил.

- А разве я забыл о ней, когда был заколдован? - спросил рыцарь. Что ж, и это наваждение окончилось, как и другие. Мне ли не знать Нарнии! Ведь я Рилиан, принц Нарнии, и великий король Каспиан - мой отец.

- Ваше королевское высочество, - Лужехмур преклонил колено, а за ним и дети, - мы пришли сюда лишь за тем, чтобы отыскать вас.

- А кто же вы, мои освободители? - обратился принц к Юстасу и Джил.

- Нас прислал Аслан с самого края света, чтобы мы нашли ваше королевское высочество, - ответил Ерш. - Я тот самый Юстас, который плавал с ним к острову Раманду.

- Я в неоплатном долгу перед вами, - сказал принц. - Но что же с моим отцом? Жив ли он еще?

- Он отплыл на восток еще до того, как мы покинули Нарнию, милорд, - отвечал Лужехмур. - Но вы должны понимать, ваше высочество, что король очень стар. Нет и одного шанса из десяти, что его величество вернется пз плавания живым.

- Вы говорите, он стар. Сколько же лет я был во власти колдуньи?

- Десять лет миновало с тех пор, как вы, ваше высочество, исчезли в лесах на севере Нарнии.

- Десять лет! - принц провел по лицу рукой, словно пытаясь смахнуть следы прошлого. Да, я верю вам. Ибо теперь, снова став самим собой, я помню о своей жизни под заклятием, хотя в те годы я не помнил о своем подлинном прошлом. А теперь, любезные друзья... но погодите! Я слышу их шаги, слышу это противное человеческому уху шлепание... Запри дверь, мальчик. Или нет, лучше останьтесь здесь. Я одурачу этих подземельцев, и да поможет нам Аслан. Следуйте за мною.